Содержание идентичности Э. Эриксон определяет как конфигурацию, которая возникает путем успешного эго-синтеза и ресинтеза в течение детства. Эта конфигурация постепенно объединяет конституциональные задатки, базовые потребности, способности, значимые идентификации, эффективные защиты, успешные сублимации и постоянные роли. В свою очередь, это определяет систему ценностей, идеалы, жизненные планы, социальную роль индивида, его включенность в конкретно-историческую жизнь общества.
     Следовательно, можно говорить о том, что у подростков склонных к наркотизации, находящихся в состоянии деструктивного разрешения кризиса идентичности, наряду с потребностями формируются наркотические установки. Д. Н. Узнадзе определяет установку как готовность, предрасположенность субъекта к восприятию будущих событий и действиям в определенном направлении; что она (установка) обеспечивает устойчивый целенаправленный характер протекания соответствующей деятельности и служит основой целесообразной избирательной активности человека. Наркотические установки - это отношение человека к наркотикам, привычкам, различным проявлениям опьянения. Их подразделяют на первичные и вторичные:
     а) первичные наркотические установки - отражают отношение к наркотикам и проблеме в целом, сложившееся в результате социализации, усвоения морально-этических норм сообщества без личного опыта употребления наркотических средств.
     б) вторичные наркотические установки - отношение к психоактивным средствам, сформировавшимся на основе опыта употребления наркотиков.
     Наркогенные установки, в свою очередь, состоят из трех компонентов: когнитивного, эмоционального, поведенческого.(1)
     Наркотические установки обуславливают потребность в наркотических веществах.
     К. Меннингер считает, что алкогольную или наркотическую зависимость следует рассматривать не как заболевание, но как самоубийственную попытку ухода от болезни или подсознательное стремление преодолеть внутренние противоречия, возникшие (но не изначально) на почве внешнего конфликта.
     По мнению Роберта П. Найта существуют по крайне мере два типа алкогольной зависимости.(2)
     1. Случай, когда алкогольная зависимость является побочным симптомом невроза, развившегося у взрослого человека.
     2. Алкоголизм как спровоцированное детскими впечатлениями следствие деформации личности в процессе возмужания. Такое определение представляет несомненный клинический интерес. Первая категория алкоголиков имеет больше шансов на выздоровление. В то же время процесс "возмужания" строго индивидуален, и, следовательно, психологические мотивы идентичны в обоих случаях.(3) Таким образом, при психоаналитическом подходе проблема наркотизации подростков рассматривается как неотреагированное детское переживание, на которую следует инфантильно мстительная реакция - употребление наркотических веществ. Можно предположить, что это происходит вследствие невротического застревания в эдиповой борьбе.
     По мнению Н.Н. Иванца На сегодняшний день установлена общность биологических механизмов зависимости алкоголя и наркотиков (независимо от типа психоактивного вещества - алкоголя, опиатов, каниабиноидов, кокаина и т. д.). Различия, конечно, есть, изучаются и устанавливаются, но общие биологические механизмы уже ясны.
     Экзистенциальная психология постулирует, что опыт существования ведет за собой опыт не существования. Небытие проявляется в угрозе смерти, деструктивной враждебности. Страх прекращения бытия является первичным источником бессознательной тревоги смерти. Результат преодоления бессознательной тревоги смерти зависит от адекватности сформировавшихся защитных механизмов личности. В случае если защитные механизмы неадекватны силе страха небытия, у личности развиваются невротические реакции.
     И. Ялом отмечает, что у детей 5-8 лет и у подростков 13-16 лет эмоциональная реакция на связанные с темой смерти слова значительно выше, чем у детей 9-12 лет.(4) Следовательно, можно предположить, что если у подростка не сформированы адекватные защитные механизмы личности (которые входят в структуру личностной идентичности), то кризис идентичности может получить деструктивное разрешение, одной из форм которой является употребление наркотических веществ.
     Но, говоря о предрасположенности к деструктивному разрешению кризиса идентичности, нельзя не отметить возраст 5-8 лет, в котором еще не сформировались эффективные и изощренные способы отрицания, и образ смерти еще не ушел в бессознательное и явный страх смерти велик. Согласно И. Ялому, у ребенка есть две базисные защиты против ужаса смерти, восходящие к самому началу жизни: глубокие убеждения в своей индивидуальной неуязвимости и в существовании уникального личностного конечного спасителя. По его мнению, смерть у детей отождествляется с отчуждением, отвержением. Он приводит пример фразы одного интеллектуально развитого мальчика, который знал, что его отец умер: "Я, конечно, понимаю, что пап умер, только одного я не могу понять, почему он не пришел к ужину". И именно поэтому, по мнению Ярлома, мамы, которые уезжают на несколько недель в отпуск, по возвращению очень расстраиваются, узнав, что их чадо ни разу о них не вспомнило. Ребенок не вспоминает сразу, воспоминания приходят к нему позже.
     Так воспринимая отлучение родителя тождественно временной смерти, у ребенка может формироваться чувство вины, неуверенности в себе, а следствием этого является формирование невротических защитных механизмов, что в последствии приводит к деструктивному разрешению кризиса идентичности у подростков.
     Фрейд отмечал, что ребенок справляется с эдиповым комплексом к 5-6 годам. Неразрешенные проблемы эдипова комплекса расцениваются Фрейдом как основной источник последующих невротических моделей поведения.

Крылова Н.В.
(МОСУ)